Воспоминания о П.А.Ребиндере
Б.Д. Сумм

Несколько встреч

Я начал работать на кафедре коллоидной химии химического факультета МГУ, в лаборатории физико-химической механики, в феврале 1960 г. Тогда же и состоялось первое знакомство с Петром Александровичем. Шеф нашей лаборатории Юрий Валерьянович Горюнов привел меня к академику в кабинет. Ребиндер очень благожелательно задал несколько вопросов, потом рассказал о моих ближайших задачах, подчеркнув их связь с общей программой лаборатории. На меня эта встреча произвела большое впечатление, я никак не ожидал, что крупнейший ученый, академик может тратить время на разговоры с младшим научным сотрудником, который не проработал еще и недели.

Обстоятельная встреча (я имею в виду достаточно подробное обсуждение результатов исследования) состоялась примерно через 2 года. Случилось это так. Приходя на факультет, Петр Александрович имел обыкновение по дороге от вестибюля до своего кабинета заходить в "попутные" помещения кафедры. Он очень приветливо здоровался с каждым сотрудником, лучезарно улыбался и, задав 2-3 вопроса ("Что нового? Как ваши дела? Что-то вы сегодня усталый, - все ли в порядке?"), исчезал столь же стремительно, как и появлялся.

Наша лаборатория была первой на его пути, и к нам Петр Александрович заглядывал довольно часто.

Однажды во время краткого "набега" академика мы успели рассказать ему об одном любопытном и неожиданном результате, который был получен при смачивании цинка жидкими металлами (ртутью и галлием). До сих пор помню реакцию Петра Александровича. Он прежде всего попросил показать ему этот опыт. Пока шли приготовления, академик стал очень оживленно выдвигать разные толкования. Опыт ему понравился, и он посоветовал нам разобраться в нем поглубже.

Галина Ивановна Деньщикова (к несчастью, мы потеряли в марте 1996 г. этого чудесного, доброго человека, преданного друга всей семьи Ребиндеров) и я при самом активном участии Ю.В.Горюнова стали заниматься этой проблемой с большим рвением. Сравнительно быстро нам удалось найти, как мы считали, ответы на возникшие вопросы. Естественно, мы постарались как можно скорее рассказать об этом Петру Александровичу. Он выслушал нас очень внимательно, обрадовался и сказал, что нужно подготовить статью для представления в "Доклады Академии Наук СССР". Уже через неделю мы прибежали к академику с написанной статьей.

Петр Александрович читал ее молча, очень внимательно. Потом стал читать снова, делая какие-то исправления. Мы встревожились. Но вот чтение закончилось. Ребиндер сказал, что в целом статья получилась, но представлять ее еще нельзя. Причина – он не понимает (эти слова были сказаны, пожалуй, с некоторым раздражением), почему нет ссылки на одну важную статью. "Какую?" – робко спрашивает кто-то из нас. "Ну, как же, в 1935 г. или в 1936 г. в "Chemical Engineering" была напечатана интересная статья о влиянии шероховатости на смачивание. Фамилию автора я сейчас не назову, но статья такая была, ссылка на нее должна быть непременно и вообще, как это может быть, что у вас такой пробел в литературе. Нет, я не понимаю".

Примерно такими словами академик завершил обсуждение статьи, и мы отправились в лабораторию в полном изумлении. Казалось невероятным, что можно было вспомнить рядовую в общем статью 30-летней давности. Что делать - пошли нехотя в Ленинку. Там пришлось удивиться снова. Минут через 10 после получения томов этого журнала за 1935-36 гг. искомая статья была найдена. Все оказалось верно, тема статьи очень близко соответствовала нашей работе.

После этого случая мы уже совершенно спокойно воспринимали аналогичные "подсказки" Петра Александровича и нам, и другим коллегам. Профессиональная память Петра Александровича была изумительной.

Очень запомнилась поездка в январе 1969 г. в Ленинград. В этот год в СССР впервые прилетел из США доктор Альберт Вествуд, который работал в то время в Институте перспективных исследований (RIAS) в Балтиморе и занимался изучением эффекта Ребиндера, а именно, - охрупчивающим действием металлических расплавов на цинк и другие металлы. После нескольких дней в Москве наш гость уехал в Ленинград.

Кажется, на третий день, морозным утром, вместе с Петром Александровичем мы поехали в Институт полупроводников Академии наук, располагавшийся на набережной Невы, в роскошном особняке, в котором до 1917 г. находилось посольство Франции.

Нас проводили в огромный кабинет академика А.Ф. Иоффе, основателя Института. В кабинете все оставалось таким же как при жизни А.Ф.Иоффе. Петр Александрович очень внимательно, сосредоточенно слушал пояснения сотрудника Института. Потом он сам стал вспоминать свои встречи с Абрамом Федоровичем. Первая встреча произошла в 1928 г. на VI Съезде русских физиков, на котором Ребиндер впервые сообщил о своем замечательном открытии - адсорбционном понижении прочности и твердости кристаллов под действием поверхностно-активных веществ.

Петр Александрович очень ярко рассказывал о первой (недоверчивой) реакции Иоффе и некоторых других крупных ученых на его доклад и о том, какую пользу принесла ему жесткая и вместе с тем доброжелательная позиция Иоффе при обсуждении этого нового эффекта. Рассказывал Ребиндер удивительно: возникало ощущение живого соприкосновения с историей нашей науки.

В тот же день, вечером, Петр Александрович "отпустил" гостя вместе с переводчиком в театр, на балет, а сам остался в своем номере в "Астории" и пригласил меня к себе. Окна смотрели на Исаакиевскую площадь, и вначале Петр Александрович рассказывал об Исаакиевском соборе, а потом и о нескольких других достопримечательностях Ленинграда. Он прекрасно знал этот город и слушать его было очень интересно. Потом он предложил мне рассказать о моих работах последних 2-3 лет. Выслушав, Петр Александрович стал их обсуждать. Это был необыкновенно глубокий анализ самых принципиальных проблем физико-химии смачивания - и классических (работы Юнга, Гаусса и, особенно, Далласа) и современных.

Потом Петр Александрович стал собираться к родным; он сказал, что всегда навещает их, бывая в Ленинграде.

Кроме немногих "личных" встреч, было, конечно, и много других, "общих" - на заседаниях нашей кафедры, на защитах диссертаций и дипломных работ, в поездках на несколько конференций - в Одессу на конференцию по коллоидной химии, в Харьков - на 1-ю конференцию по поверхностной диффузии и растеканию, на международную конференцию по поверхностно-активным веществам в Берлин весной 1966 г.

То, что Петр Александрович, всемирно известный ученый находился на конференциях в центре внимания, - было совершенно закономерно и понятно. Поражало другое. Ребиндер был, безусловно, самым активным участником дискуссий, он больше всех задавал вопросы докладчикам и очень обстоятельно обсуждал заслушанные работы. На международной конференции он был, кажется, единственным человеком, который мог "соединить" весьма пестрое сообщество: Ребиндер не только глубже других знал свою область науки, но и прекрасно говорил по-французски и по-немецки. А после длинных и насыщенных заседаний, когда даже молодые участники хотели только отдыхать, Петр Александрович собирал компанию и отправлялся посмотреть достопримечательности Берлина; его любознательности не было границ.

На нашей кафедре был при Ребиндере замечательный обычай. После защиты диссертаций в помещении практикума устраивался капустник. Загодя сочинялся сценарий, проводились репетиции. Жанры были самые разнообразные: вестерн с пиратами, пальбой и похищениями, оперетта, сказка и даже цирк. Петр Александрович любил эти представления и часто на них бывал. Вершиной нашей артистической деятельности стала "опера", поставленная по случаю защиты Г.И.Деньщиковой в мае 1971 г. На известные мелодии (из "Онегина", "Кармен", "Князя Игоря") были сочинены выступления секретаря и председателя Ученого Совета, речи оппонентов и все прочее. Главную роль - диссертантки потрясающе исполнил Дмитрий Иванович Кузнецов, соответственно наряженный. Его первый выход к публике вызвал такую бурю аплодисментов и смеха, что несколько минут нельзя было начать арию: "Я вам скажу, чего же боле, что я могу еще сказать, теперь я знаю, в вашей воле меня забаллотировать ....". Петр Александрович был в таком восторге, что попросил после окончания исполнить все еще раз - для Елены Евгеньевны, за которой немедленно была отправлена машина.

Последний раз Петр Александрович был на кафедре в начале июля 1972 г. Стояла удушливая жара, под Москвой начинали гореть леса и торф. Петр Александрович тем не менее приехал с дачи в университет - вручить дипломы выпускникам химического факультета.

После этой церемонии он зашел на несколько минут в нашу лабораторию, сказал, что ему не по себе, и вскоре уехал в академическую больницу. Через 2-3 дня он прислал на кафедру короткое письмо, в котором была одна просьба ко всем нам - беречь друг друга.