В конце 2002 года Минпромнауки подготовило проект Концепции развития венчурной индустрии в России. Это событие без преувеличения можно назвать эпохальным в современной истории инновационного российского бизнеса, которое, в конечном счете, поможет в недалеком будущем превратить нашу страну в высокотехнологичную державу.

Государство показывает пример инвесторам

В интервью порталу ChemNet.Ru первый заместитель министра промышленности, науки и технологий РФ Андрей Фурсенко оптимистично оценивает ближайшие перспективы развития венчурного финансирования российского хай-тэка.

Андрей Александрович, проект Концепции развития венчурной индустрии в России, разработанный Минпромнауки, сейчас находится на рассмотрении в Правительстве. Как Вы считаете, будет ли он принят в ближайшее время или потребует серьезных доработок?

Есть определенные разногласия с Минфином по вопросу степени участия государства в формировании инфраструктуры инновационной деятельности и, в частности, в формировании структуры венчурной индустрии. Позиция Минпромнауки такова, что государство должно оказывать не только моральную поддержку венчурной индустрии, но и материальную. Серьезным событием с точки зрения определения позиции государства в этом вопросе оказался Круглый стол, который состоялся 29 апреля под эгидой администрации Президента и нашего Министерства совместно с Российской ассоциацией венчурного инвестирования. От Минпромнауки выступал я, от Администрации Президента выступил Антон Викторович Данилов-Данильян, который поддержал позицию нашего министерства. Это очень важный момент. Думаю, что все разногласия относительно Концепции в Правительстве будут успешно преодолены.

Одна из проблем развития венчурной индустрии - отсутствие благоприятных условий для развития высокотехнологичных предприятий. Предполагает ли Концепция введение налоговых преференций для малых и средних предприятий, к которым относятся хай-тэк компании?

В Концепции написано, что необходимо дальнейшее совершенствование налогового законодательства. Более конкретно этот вопрос будет прописан в Мерах по поддержке инноваций и венчурной индустрии, которые мы сейчас готовим. Минпромнауки считает, что требуются, в частности, меры, поддерживающие и стимулирующие "амбициозность" проектов. О чем идет речь? Сегодня государственная поддержка малого бизнеса ограничивается поддержкой микробизнеса с суммой годового оборота до 450 тысяч долларов. Для венчурного бизнеса, для компаний, которые по определению должны очень быстро расти, этого недостаточно. Вторая проблема - двойное налогообложение инвесторов венчурных фондов, которого надо избежать, обеспечив соответствующий налоговый режим. Именно из-за двойного налогообложения во всем мире венчурные фонды - оффшорные, в том числе и те, что действуют у нас в России. Но если мы хотим, чтобы российские деньги оставались в нашем государстве, чтобы они вкладывались в российские компании, да и сами финансовые институты были российскими, проблему двойного налогообложения надо решать.

Почему российский капитал не идет в венчурную индустрию?

Причин много, но главное - есть сомнения в выигрыше. Нет ощущения возможности высоких заработков, то есть инвестиционной привлекательности. Другая серьезная причина - позиция государства. После Круглого стола ко мне подошли представители крупных финансовых групп, которые сказали, что им неинтересно вкладывать миллион долларов, им интересны вложения на сотни миллионов. Но таких объектов вложения венчурного капитала сегодня в России нет. Однако крупным финансовым группам достаточно быть уверенными, что такие объекты приложения капитала появятся, например, через пять лет. То есть должна быть сформулирована внятная позиция государства, которая позволит им поверить, что этот сектор экономики будет расти, что ему будет уделено определенное внимание со стороны государства. Тогда крупный капитал готов вкладывать деньги и в новые высокотехнологичные компании, и в создание новых структур, и даже в такие филантропические проекты, как подготовка кадров, разработка законодательных и нормативных актов, создание коммутативных площадок.

Но пока они не чувствуют что такая деятельность вписывается в стратегическую политику государства?

Я бы не сказал. Заявления Министра промышленности, науки и технологий Ильи Клебанова, позиция Правительства в целом, администрации Президента РФ говорят об особом внимании государства к развитию инновационной индустрии. Выступление на прошедшем Круглом столе Антона Викторовича Данилова-Данильяна было очень определенным. Он призывал российские банки к участию в венчурном инвестировании - это один из принципиально важных для России шагов.

Не секрет, что со стороны российских компаний есть определенное недоверие к российским хай-тэк разработкам, в то время как иностранные, в том числе и транснациональные крупные компании проявляют к ним большой интерес и вкладывают деньги для продвижения их на рынок. В чем причина такого парадокса?

Какие области сегодняшней российской науки наиболее конкурентоспособны и перспективны для венчурного финансирования?

На мой взгляд, более интересен другой вопрос: каким критериям должны отвечать разработки, которые в средней и долгосрочной перспективе будут конкурентоспособны? То есть, важнее для нас понимать, в какие области следует вкладывать деньги. Что же касается сегодняшнего дня, то не хочу никого обижать, но следует признать, что наибольшие успехи мы сегодня имеем или можем иметь в области разработки новых материалов, создания новых химических продуктов, а также в энергетике (в том числе, в глубокой переработке ресурсов) и металлургии. Также наша ниша система предоставления высококачественных услуг с использованием новейших информационных технологий. Речь идет не об информационном "ширпотребе", а о создании уникальных инструментов, позволяющих решать уникальные задачи. Это направление, в котором мы были всегда сильны, и его надо активно развивать - здесь возможен самый большой выигрыш. Наш выигрыш должен быть там, где высоко соотношение интеллектуального вклада к ресурсному. С другой стороны, существует проблема в области создания сложных изделий, поскольку там сложная логистика, которая в новой России еще не сформировалась, а старая разрушена. Хотя и здесь существуют исключения, например, наша космическая и военная техника еще долго будут оставаться конкурентоспособными, что обусловлено огромным, уникальный заделом, под который, однако необходимо создавать рынок. Наша военная техника должна продаваться, для чего надо думать о подготовке соответствующих кадров.

Отсутствие специалистов одна из проблем развития венчурной индустрии в России. Разработанная Концепция предполагает некую программу подготовки кадров. Что при этом имеется ввиду? Подготовка менеджеров в области инновационного бизнеса в рамках введения неких дополнительных дисциплин на факультетах или в вузах неэкономического профиля?

Прежде всего, следует различать менеджеров и предпринимателей. Менеджеры - это те, кто хорошо делает то, что ему поручено. Предприниматели занимаются свободным творчеством. Если менеджеров можно готовить на курсах и семинарах, то предприниматель учится у самой жизни, в определенной среде и атмосфере. Следует говорить о развитии многоуровневой системы подготовки участников венчурного бизнеса. Особая система подготовки предпринимателей называется "коучингом", что означает тренировку, натаскивание. Подготовка менеджеров должна включать специальные знания, необходимые для работы непосредственно с прямыми инвестициями в венчурном бизнесе, который представляет собой специальную систему управления финансами, отличную, например, от банковской. И необходима система подготовки людей, работающих в хай-тэк-фирмах. Прежде всего, они должны знать, что существуют возможности венчурного финансирования, должны понимать, как их можно использовать, и меру своей ответственности при привлечении в компанию частного капитала на долевых условиях. То есть начальные знания должны давать не только финансистам, но и всем тем, кто собирается заниматься бизнесом в области высоких технологий.

В этот бизнес обычно приходят люди из науки?

Некоторые молодые люди, которые заканчивают сегодня естественнонаучные факультеты университетов, хотели бы заняться инновационным бизнесом, но они не имеют специального образования.

Да, здесь я с вами согласен. Они должны иметь возможность заняться таким бизнесом, в том числе и получать соответствующее образование - необязательно в университетах. Концепция образования сейчас меняется. Предполагается, что вы можете обучаться на протяжении всей своей жизни, это очень важно. Причем, обучение возможно как на основе практического опыта, в процессе работы, так и на курсах - длинных или коротких. В Концепции развития венчурной индустрии возможность такой подготовки кадров отражена.

В тех случаях, когда государство выступает в качестве венчурного инвестора, отказывается ли оно от права на интеллектуальную собственность после выхода из хай-тэк компании, как это делается, например, в США?

Новые законодательные акты подразумевают это. Российская Федерация оставляет за собой право на объект интеллектуальной собственности только в случае, когда разработка имеет оборонное значение, или государство намерено само довести ее до промышленной реализации (например, разработки социального значения). Во всех остальных случаях эта собственность бесплатно передается исполнителям. Условие передачи только одно - объект интеллектуальной собственности должен остаться и использоваться в России, то есть будет введен в хозяйственный оборот. Отказ государства от права на интеллектуальную собственность не отменяет ее защиты, и не означает, что ею могут пользоваться все.

В Концепции говорится о государственной поддержке инновационных фирм при структурах РАН. О чем идет речь? Есть ли конкретные примеры?

Речь идет о создании центров трансфера технологий, то есть своего рода интерфейсов между наукой и промышленностью, как при Академии Наук, так и при вузах, и ГНЦ. При этом важно, чтобы эти центры не замыкались на один институт или университет. Такие центры существуют практически во всех развитых странах, в том числе в США и Великобритании.

В этом году мы провели первый конкурс, в результате которого первые шесть центров получат господдержку, два из них - из Академии наук, один - при Новосибирском отделении РАН, другой - в Черноголовке.

Какие существуют проблемы и возможности этих центров? Возможности вытекают из того, что эти центры - "свои", то есть выросли из недр РАН или университетов. Поэтому к ним существует доверие - им легче передадут свои разработки. Но в этом и проблема этих центров, а именно, их удаленность от промышленности, от потребителя. Мы начали строить мост с одной стороны, но возможно, его надо строить и с другой. Вторая проблема - опасность излишней локализации, "местечковости" таких центров. То есть полная ориентация этих центров на разработки "своего" института, без учета возможностей других научных организаций и потребности промышленности. Возможно, для того, чтобы сомкнуть интересы обеих сторон, понадобится еще один промежуточный интерфейс или, что мы сейчас обдумываем, создание консорциумов. Ведь если каждый замкнется на себя, мы опять не сможем построить технологический коридор между знаниями и рынком.

А как вы считаете, эти центры смогут стать привлекательными для венчурных инвесторов?

Надеюсь, что да. Мы надеемся, что представители этих компаний уже этой осенью поедут на венчурную ярмарку, которую наше министерство совместно с Российской ассоциацией венчурного инвестирования ежегодно организует, и посмотрят, какие требования у инвесторов, чем они интересуются. Реальный инвестор хочет иметь выбор, ему нужен поток предложений, а не одно-два. То есть нужно создать единую систему, отдельные элементы работать не будут. Весь мир сейчас отталкивается от системы сетей - мощных горизонтальных связей, благодаря которым сообщество продвигается вверх.

Учитывая все, что вы сказали, как вы оцениваете ближайшую перспективу привлечения российского и иностранного венчурного капитала в российские высокотехнологичные компании, с учетом разработанной Концепции, которая может расцениваться как некая гарантия государства развития венчурной индустрии?

Я оцениваю оптимистично. Но в венчурном финансировании есть два подхода. Первый (который сегодня практикуется в России), при котором люди вкладываются в уже существующий бизнес, увеличивая его капитализацию. После чего, руководствуясь венчурными подходами, продает его по совсем другой цене. Более классический венчур, когда деньги вкладывают в идею, то есть в бизнес, которого еще фактически нет. Первый подход в России и сейчас распространен. На его поле работают группа венчурных фондов с общим объемом капитала 2.5 - 3 млрд. долларов. Второй подход будет расширяться по мере улучшения правовой базы, с ростом экономической культуры российских разработчиков, а также потому, что создание инфраструктуры венчурного бизнеса, поддерживается государством. То есть государство в каком-то смысле обеспечивает ускоренное развитие этого сектора экономики. И чем быстрее наши меры позволят почувствовать бизнесу привлекательность этого сектора, тем быстрее эти меры можно будет отменить.

Татьяна Зимина

Вверх