Рыбье долголетие С.Бывалов

Не знаю, как на кого, а на меня сильное впечатление производили детские книжки, где было написано, что ворон и черепаха живут по 300 лет, а попугаи и слоны больше 100. Мне тоже хотелось жить столько же. Ну а кочующая по страницам многих книг история с щукой Алексея Михайловича и вовсе потрясла меня. История эта известная, но я ее все-таки напомню. Тишайший царь всея Руси Алексей Михайлович любил свою загородную резиденцию на Серебряно-Виноградных прудах (в нынешнем муниципальном округе "Северное Измайлово", возле известного гостиничного туркомплекса. В один прекрасный день там на его глазах поймали огромных размеров щуку. Царь снял с пальца перстень, надел его на плавник щуки и велел отпустить рыбу обратно в пруд. Второй раз эту щуку поймали уже в конце XIX века, то есть возраст рыбы был не меньше 200 лет, а если учесть ее внушительные размеры еще во времена Алексея Михайловича, то гораздо больше. Рыба, как большинство холоднокровных позвоночных, растет всю свою жизнь -- в молодости быстрее, чем в старости, но все равно всю жизнь, до самой смерти. Повторяю, история меня потрясла: во-первых, мне до слез было жалко щуку, которая могла бы еще жить да жить, а во-вторых, обидно, что счастье долгожительства выпало на долю каких-то там щук, а не людей. Потом я забыл про эту щуку и вновь вспомнил о ней в университете -- на занятии большого практикума, где один из лучших советских ихтиологов Михаил Валентинович Мина учил нас определять возраст рыб. Было это в 1973 году. Года за три до этого в серии "Знание" вышла брошюрка, написанная М.В.Миной и его женой Галиной Александровной Клевезаль и названная ими "Автобиография животных". Можете себе представить, как веселились знакомые этой ученой супружеской пары! Мы, студенты, даже жалели Мину -- надо же так обмишулиться. И лишь потом, узнав Михаила Валентиновича поближе, я понял, что название книжки не было случайным промахом. Просто он не относился к тем скучным людям, которые занимаются наукой о животных "со звериной серьезностью". А книжка, кстати, хорошая, если появится желание прочесть, -- она есть в Ленинке.

Но вернемся к щуке-долгожительнице. Разумеется, будучи студентом, я уже знал, что история о ней, попросту говоря, брехня, но сколько именно живут щуки, а заодно другие рыбы, понятия не имел. То есть учебники я, конечно, читал, но там об этом написано крайне мало, как бы нехотя и, самое главное, -- в разных книжках по-разному. У меня, помню, даже сложилось впечатление, что это никого не интересует. Сейчас, по прошествии более 20 лет, взявшись писать эту статью, я убедился, что ничего здесь не изменилось. В новых книгах просто переписаны сведения из старых, и особого интереса к продолжительности жизни рыб в последние годы тоже не наблюдается. Сказано, что живут рыбы разных видов от года-двух до 10, 20, 30; осетровые вроде бы доживают до вполне человеческого преклонного возраста -- 70, 80 и даже 100 лет. А может, и не доживают. Потому что, двигаясь по спискам цитированной литературы в обратном направлении, я так и не сумел найти первоисточника насчет столетних осетров. Единственное, что я могу вам гарантировать, так это то, что лещи доживают по меньшей мере до 34 лет -- у такого полуметрового патриарха из Аральского моря я сам определил возраст по чешуе. А самая старая треска, которая попалась лично мне, имела возраст 11 лет. Вообще-то все верно: кроме узких специалистов-ихтиологов мало кого интересует средний видовой возраст щук или карасей -- простому человеку это может быть любопытно, но не более того. Наверное, гораздо интереснее другое -- сколько лет прожили вполне конкретная щука или карась, прежде чем попали в нашу кастрюлю или на сковородку. Это легко узнать самому. Как именно -- сейчас научу. Но прежде желательно познакомиться с теорией вопроса, хотя это и необязательно. Если не хотите, просто пропустите следующую главку и читайте дальше.

Рыбы -- холоднокровные животные, поэтому температура окружающей среды сильно влияет на скорость их обменных процессов и, соответственно, на рост. Когда ни холодно и ни жарко, в изобилии имеется корм, рыба растет быстрее; при жаре или холоде и при бескормице рост притормаживается. Впрочем, это характерно не только для рыб, но и для других холоднокровных животных, а также растений. И если у них в теле есть какие-либо органы, сохраняющие свою структуру более или менее неизменной на протяжении всей жизни, то в них, этих органах, как бы записывается история роста организма. У деревьев такой орган -- ствол. На его спиле четко видны годовые кольца. Точно такие же годовые кольца есть и у животных. Например, у моллюсков -- на раковинах, а у рыб -- в костях, на чешуе и в ушных камешках -- отолитах. Последний тезис краткого введения в теорию возраста животных таков. Четкие годовые кольца можно проследить только у тех холоднокровных организмов, которые обитают в умеренных широтах с выраженной сменой зимы и лета. Чем ближе к полюсам или тропикам, тем сложнее становится чересполосица колец на спилах стволов, костях и раковинах: эти кольца могут отражать что угодно -- муссон, паводок, временное распреснение вод, миграцию, период созревания, размножения и любое другое, необязательно строго сезонное происшествие в жизни организма. С годовыми кольцами тропических деревьев разобраться крайне сложно, а в годовых кольцах тропических животных сам черт ногу сломит.

Эти камешки -- составная часть органа равновесия. Как правило, они состоят из CaCO₃. Карбонат кальция выделяют клетки слизистой, выстилающей полость среднего уха. Но некоторые водные животные экономят даже на отолитах -- вместо них они пользуются обычными песчинками. Просто сунут голову в песок на дне и вертят ею, пока песчинка не попадет через слуховой проход в ухо. Так делают, например, акулы и раки во время линьки. Подчиняясь силе гравитации, ушные камешки всегда давят на слизистую внутреннего уха по направлению к центру Земли, и мы таким образом узнаем свое положение в пространстве. Стоит этим камешкам исчезнуть, и мы тут же перестанем чувствовать, где верх, а где низ. Проводили такой опыт: раку в момент линьки подменяли песчинки железными опилками, а потом издевались над ним с помощью магнита, лишая членистоногого мученика науки представления о том, где настоящий верх и низ. В отличие от нас и раков рыбы живут в трехмерном пространстве, и если мы, потеряв ориентировку, можем еще, прошу прощения, ползать на карачках, у рыб такой номер не пройдет. Может быть, поэтому Господь Бог наградил рыб очень красивыми ушными камешками. У нас отолиты имеют вид бесформенных комочков, а у некоторых видов рыб ушные камешки настолько симпатичны, что их можно оправлять в металл или нанизывать на нитку и носить в качестве украшения. Рыбий отолит представляет собой, по сути, как бы объемную паутинку из органических волокон, которая растет вместе с рыбой и на ней постоянно откладываются кристаллики карбоната кальция. В итоге получается действительно камешек. Рыба на протяжении своей жизни растет неравномерно: летом и осенью -- в период нагула -- быстрее, а зимой и весной медленнее. И точно так же неравномерно растут ее ушные камешки, приобретая слоистую структуру. Одни слои отолита содержат больше органического вещества, другие меньше. Если больше, то они менее прозрачны, то есть имеют большую оптическую плотность. Ихтиологи называют такие слои опаковыми. Более прозрачные слои (с меньшим содержанием органики) получили название гиалиновых. Впрочем, как вы понимаете, содержание органики на глаз увидеть невозможно даже под микроскопом (световым, разумеется), а оптическая плотность -- понятие относительное. Это как смотреть. Например, в проходящем свете гиалиновые слои на шлифе отолита светлее, чем опаковые, а в падающем -- наоборот, темнее.

Самые большие, а потому самые удобные для рассматривания ушные камешки у тресковых рыб -- трески, пикши, сайды, наваги. Неплохие отолиты и у аргентины, которую торговцы с лотков почему-то называют ледяной рыбой. Сейчас зима -- время нереста наваги, и купить ее не проблема. Она сравнительно дешева, а кроме того, продается, как правило, целиком -- другие тресковые лежат на прилавках уже без голов и, соответственно, без ушных камешков. Итак, надо купить несколько наважек и извлечь из их внутреннего уха отолиты. Делается это с помощью обычного кухонного ножа. Если есть, то хорошо еще иметь под рукой пинцет. Вы кладете рыбу на брюхо и, отступив от глаз назад сантиметра на полтора, надрезаете ей череп. Нож при этом надо наклонить немного наикосок -- лезием по направлению к уголкам рта рыбы. Если потом попробовать как бы отломать голову рыбы по месту надреза, то камешки могут выскочить сами. В любом случае вы их увидите. Они очень крупные и белые. Достав отолиты из головы (это удобно сделать как раз пинцетом), помойте их водой и внимательно рассмотрите. На выпуклой стороне камешка должна быть бороздка с сужением примерно посередине. Напротив этого сужения в глубине отолита -- его центр. В этом месте отолит надо разломать пополам. Просто пальцами. Иногда разлом проходит так удачно, что на нем сразу четко видны все годовые кольца. Но чаще его приходится немного подшлифовать на бруске с помощью пасты ГОИ. Потом можно прилепить на предметное стеклышко кусочек пластилина или жевательной резинки, воткнуть туда половинку отолита (шлифом, разумеется, кверху) и сосчитать годовые кольца под лупой или микроскопом. Но чтобы кольца были видны еще отчетливей, шлиф можно предварительно обжечь. Обжигать надо аккуратно, буквально полсекунды, причем на пламени, которое не коптит. Лучше всего на спиртовке -- настоящей или импровизированной (например, над горящей лужицей спирта). Некоторые эстеты капают на шлиф еще глицерин, просветляющий препарат. Но это уж решайте сами. Я обхожусь без глицерина. Бурые кольца на обожженном препарате -- это, понятно, опаковые зоны, то есть зоны повышенного содержания органического вещества. Его в отолите в среднем всего 2%, а 98% -- карбонат кальция в виде арагонита. Если вы будете рассматривать шлиф необожженного отолита, то опаковые зоны на нем имеют вид непрозрачных колечек мутного молочного цвета. А гиалиновые кольца, соответственно, будут прозрачными. Но это если свет на ваш шлиф будет падать сверху. Стоит подсветить шлиф отолита сбоку, затенив чем-нибудь (например, лезвием скальпеля) его верхнюю кромку, как сразу картинка сменится как бы на негатив -- опаковые зоны посветлеют, а гиалиновые станут темными. Объективных отличий между ними только два -- гиалиновые зоны обычно уже опаковых и на обожженном шлифе отолита они бурые. Впрочем, хоть я вроде и должен был сказать обо всех этих тонкостях, но вы ими не забивайте себе голову -- как только вы взглянете на разлом или шлиф отолита (обожженного или необожженного -- все равно), вы сразу поймете, где годовые кольца. И не важно, светлые или темные они будут в данном конкретном случае. Первое годовое кольцо имеет самый большой диаметр, все последующие становятся все тоньше и тоньше. И это понятно -- ведь именно так росла рыба: сначала быстро, потом медленнее, потом, по достижении определенного размера, и вовсе медленно. Как мы с вами -- с единственной, повторяю, разницей: мы в один прекрасный день совсем перестаем расти и продолжаем в лучшем случае только толстеть, а рыба хоть и медленно, но растет до самой смерти. Внутри первого годового кольца вы почти наверняка увидите еще одно -- слабенькое, как бы недоношенное колечко. Здесь надо быть внимательным и не посчитать его за первое годовое. На самом деле у наваги и других тресковых рыб это -- так называемое кольцо оседания. В начале жизни мальки плавают в толще воды, а когда немного подрастут, переходят к придонному образу жизни и потом плавают у дна всю оставшуюся жизнь. Этот переломный момент в жизни организма и запечатлевается в толще отолита в виде "кольца оседания". И еще вы заметите, что начиная со второго или третьего, а может быть, четвертого года жизни вид колец становится каким-то другим. Все верно -- начиная именно с этого года своей жизни данная рыба стала половозрелой и начала нереститься. Особенно четко нерестовые кольца видны на чешуе рыб, в отолитах они не так выражены, но тоже видны. Вообще, если рассматривать шлиф отолита долго и внимательно, то у вас возникнет масса вопросов. Ответить на них прямо сейчас места в журнале не хватит. Но если вам действительно станет интересно, то разберетесь сами. И даже если наука о возрасте рыб вас не вдохновит, все равно, согласитесь, любопытно знать, сколько же лет было рыбе, которую вы съели, есть ли у нее детки (свидетельством их существования будут служить нерестовые кольца), случались ли в ее жизни какие-то сильные переживания (тоже отраженные на отолитах в виде так называемых "дополнительных колец"). Есть в этом любопытстве что-то каннибальское, унаследованное нами от далеких предков, правда? Ну а если пытливость ума у вас полностью атрофировалась как не приносящая никакой прибыли, то знание методики определения возраста рыб может быть полезным и из чисто коммерческих соображений. Например, можно разложить совершенно одинаковых на внешний вид рыбешек на прилавке кучками и на ценниках написать: "Треска, возраст 3 года, неполовозрелая -- 25 тысяч" и "Треска, возраст 4 года, половозрелая -- 125 тысяч".

[ Химия и жизнь ]