Индустриальная наука – рождение в России ?

Осенью прошлого года стали известны десять победителей конкурса научных проектов в области медицины, объявленного Санкт-Петербургской компанией "АСГЛ-исследовательские лаборатории". Размер грантов составлял 40-50 тысяч долларов. Еще около ста поданных проектов будут финансироваться этой же компанией в размере 8-10 тысяч долларов. АСГЛ-исследовательские лаборатории – частная отечественная компания. Именно это обстоятельство и интересно: откуда вдруг появился такой интерес к российской науке у частных фирм?

Фармацевтический бизнес – один из самых доходных в мире. Несмотря на колоссальный прогресс медицины, болезней у человечества, похоже, становится все больше. Рост уровня жизни не уменьшает спрос на лекарства, а лишь увеличивает. Однако поиск новых лекарств – дело кропотливое и весьма дорогостоящее.

Многие известные фармацевтические компании, всегда имевшие свои мощные и весьма успешные лаборатории, сеглдня пошли по пути заказных исследований. Достаточно вспомнить хотя бы компанию Glaxo Wellcome, которая все больше и больше опирается на университетскую науку, а не на свои собственные лаборатории, в которых когда-то были разработаны многие ныне известные противовирусные и противоопухолевые препараты.

Российская компания "АСГЛ-исследовательские лаборатории", являющаяся частью АО "Фармавит", тоже делает ставку на заказные исследования. Ее президент, Дмитрий Генкин, считает наиболее перспективным сотрудничество с академическими институтами и вузами: именно там, по его мнению, сосредоточены самые квалифицированные научные кадры в отличие от отраслевых НИИ, где, как он считает, всегда занимались лишь копированием иностранных разработок.

АО "Фармавит" –фармацевтическая компания, каких у нас, пожалуй, раньше не было: со своими фабриками, весьма развитым отделом маркетинга и исследовательским отделом. Компания сейчас заканчивает строительство фабрики, аналогов которой в России пока нет: на ней по новейшим технологиям с использованием лучших российских разработок будут выпускать химические субстанции – исходные вещества для производства лекарств. Именно их в нашей стране больше всего не хватает и приходится закупать за рубежом.

Дмитрий Генкин считает, что слабое место нашей науки – воплощение ее результатов в жизнь, то есть доведение их до рынка. Компания "АСГЛ-исследовательские лаборатории" начинала свою деятельность пять лет назад как раз с такого воплощения: ее отцы-основатели взяли одну из разработок военных ученых и провели ее клинические испытания, на основании которых наладили производство нового противовирусного препарата неовир – на все потребовалось всего полтора года.

Они поняли, что быстрое внедрение сырого научного продукта возможно и в нашей стране. Прибыль, полученная от внедрения нового лекарства, оказалась тем исходным капиталом, с которым можно было развиваться дальше.

По мнению руководителей компании, индустриальная наука должна идти от производства, то есть сначала должна создаваться база для внедрения будущих научных разработок. До сих пор наука у нас шла от обратного. АСГЛ-лаборатории – лишь звено менеджмента, связывающее науку с производством. Его задача – организовать и проследить эффективность выполнения научных проектов на всех стадиях – от фундаментальных до послеклинических исследований. В составе компании - 12 дочерних некоммерческих организаций, работающих каждая по своему направлению – от генной фармакологии до комбинаторной химии. Кстати последней занимаются сразу 14 исследовательских групп на разных базах – это самый крупный научный коллектив компании, на результаты работы которого руководство АСГЛ-лабораторий возлагает большие надежды.

Компания имеет свой НИИ, с которым, однако, она работает на тех же принципах заказных проектов. Всего же АСГЛ-лаборатории сотрудничают на постоянной основе с 70 группами из разных научных организаций, одновременно финансируя более 100 проектов: по словам Дмитрия Генкина исследовательский бюджет компании превышает аналогичный бюджет Минздрава РФ. Если средняя стоимость проекта $40-60 тыс., то простой расчет показывает, что речь идет о нескольких миллионах долларов.

Оценку научных проектов проводит Экспертный Совет компании, включающий в себя ученых с мировым именем из академических институтов и вузов Москвы, Санкт-Петербурга, Екатеринбурга, Новосибирска. Каждый член Совета возглавляет какое-либо направление партнерства, целиком отвечая за эффективность финансируемых исследований. Возможно, последнее создает предпосылки для квалифицированной и независимой экспертизы конкурсных проектов. Как сказал один из участников последнего конкурса научных проектов АСГЛ-лабораторий профессор Арсений Капрельянц (Институт биохимии им. А.Н. Баха РАН), "наверное, впервые в России была проведена квалифицированная и действительно независимая экспертиза". Кстати, его проект по созданию принципиально новой вакцины от туберкулеза, основанной на недавно открытом пептиде, составляет серьезную конкуренцию аналогичному проекту компании Glaxo Wellcome.

В менеджмент исследований компания включает хорошо разработанную на западе практику их адекватного контроля – от написания протокола до проверки процедуры их прохождения. Основной костяк работающих на фирме менеджеров, обучавшихся за рубежом, теперь формирует свои кадры из молодых специалистов. Главную сегодняшнюю задачу руководство АСГЛ-лабораторий видит в совершенствовании своих инфраструктур и создании на их основе научных школ.

Как считает Дмитрий Генкин, будущее индустриальной науки в России, прежде всего, зависит от того, будет ли у нас промышленность. В целом же нашей науке надо научиться доказывать свою эффективность: чтобы она нормально заработала, необходимо создание двух-трех десятков таких компаний как "Фармавит".

В министерстве науки и технологии РФ признают факт появления в России индустриальной или, как еще говорят, фирменной науки. Однако ее будущее они не связывают с компаниями, работающими с учеными на заказ.

По мнению начальника Управления разработки и реализации производственных технологий Александра Путилова фирменная наука в России произрастает двумя основными путями, идя навстречу друг другу. Это создание собственных научных центров в недрах крупных компаний, "твердо стоящих на ногах независимо ни от чего", таких как ЛУКОйл, и превращение бывших отраслевых институтов в фирмы со своей производственной базой. Примером последних может быть ВИАМ – Всероссийский институт авиационных материалов, который, как рассказал Александр Путилов, прошел все этапы жизненного пути, развалившись сначала до основания после разлома отечественного авиастроения и возродившись после включения в свою структуру завода "Салют". И таких примеров можно привести массу.

Проводить серьезный анализ индустриальной науки внутри крупных компаний типа ЛУКОйл практически невозможно: фирмы не заинтересованы в предоставлении Миннауки информации о своей деятельности.

Безусловным преимуществом фирменной науки А. Путилов считает ответственность разработчика за качество своей научной продукции, которая, по его мнению (в противоположность мнению частных компаний), напрочь отсутствует у академической науки. Именно качество и соответствие научного продукта или технологии международным или хотя бы государственным стандартам, по его мнению, - один из основных факторов, которые могут помочь возрождению отечественной науки. Сейчас Миннауки, озабоченное этой проблемой, готовит соответствующее Постановление по качеству научно-исследовательских работ и технологий.

Другая проблема, сдерживающая развитие индустриальной науки – отсутствие платежеспособного спроса на рынке. Как результат, ее развитие наиболее интенсивно происходит там, где она быстро окупается. Прежде всего, - это строительство (материалы и конструкции), топливно-энергетический комплекс, заинтересованный во внедрении энергосберегающих технологий, и отдельные направления машиностроения: в основном, это разработки, которые могут потом быть использованы для производства товаров, которые раньше относили к группе В, то есть всего того, что связано с конечным потреблением.

Научно-производственные фирмы, действующие в этой области, очень разноплановы, но основную их часть составляют мелкие компании, размером до 50 человек, которые сосредоточиваются на разработке и производстве какого-либо одного наукоемкого блока. К примеру, сейчас очень развились компании, занимающиеся лазерными технологиями, приложение которых очень велико – от медицины до легкой промышленности. Лазерная ассоциация объединяет уже около 200 таких мелких организаций. Кстати, по мнению президента "Фармавит" Дмитрия Генкина, компании такого типа не имеют серьезного будущего, поскольку, как он считает, нельзя долго сосредотачиваться на 1-2 научных продуктах.

Третий камень преткновения коммерциализации научного продукта, как считает Александр Путилов, – бесхозность научных разработок, то есть проблемы интеллектуальной собственности, в области которых наши ученые проявляют полную некомпетентность со всеми вытекающими отсюда последствиями. Кроме того, оформление патентов стоит немалых денег, которых у ученых просто нет.

Тут, наверное, стоит отметить, что эту проблему запросто решают частные компании, взявшие ее под опеку своих менеджерских структур. Так, например, в АО "Фармавит" работает группа патентных поверенных, имеющих возможность (в том числе и финансовую) грамотно оформить все права авторов и компании на интеллектуальную собственность. Интересы авторов будущих разработок предварительно оговариваются в заключаемых договорах на исследования и, как правило, они являются совладельцами патента.

Что касается перспектив в структурных изменениях отечественной науки, то, по мнению Александра Путилова, доля финансирования государством фундаментальных исследований, составляющая сейчас 45%, должна уменьшаться, поскольку "есть наука и ее приложение, а фундаментальной науки нет". В качестве аргумента в пользу своих высказываний он отметил, что в США доля финансирования фундаментальных исследований в общем объеме финансирования науки составляет лишь 12%, в Японии – 20%.

Здесь хотелось бы привести данные по финансированию российской науки в 1998 году, недавно опубликованные Госкомстатом: внутренние затраты на исследования и разработки в прошлом году оцениваются в размере 26,6 млрд.рублей. В итоге по затратам на исследования Россия оказалась в той же группе стран, что и государства с малым научным потенциалом. Для сравнения, по данным журнала "Chemical Engineering News", финансирование науки США в 1997 году составило 190 млрд. долларов.

Нетрудно посчитать, сколько в абсолютном выражении расходуется на фундаментальную науку в США и в России.

Последнее, правда, не исключает признания необходимости индустриальной науки в России и искренней радости по поводу ее зарождения.